Дао Де Цзин лао-цзы |
Китайско-немецкий Ханс Й. Кноспе Одетта Брэндли 1985 |
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |
10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |
19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 |
28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 |
37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 |
46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 |
55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 |
64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 |
73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 |
Дао – Путь для Запада?
В течение нескольких лет все больше и больше людей на Западе практикуют дзэн. За пределами растущего круга практикующих многие более или менее осведомлены о том, что означает дзен. Хотя не бесспорно, может ли дзэн практиковаться небуддистами, по крайней мере, с последним и необходимым последствием, упражнения дзэн или, по крайней мере, упражнения в стиле дзэн все чаще адаптируются в христианских церквях, поразительно особенно в католической церкви и там снова в первую очередь в религиозных общинах.
Поскольку интерес в значительной степени сосредоточен на самих упражнениях, вопрос о происхождении дзэн обсуждается редко, в лучшем случае в некоторых книгах по дзэн.
Дзен, как он распространен сегодня на Западе, является как бы завершенным японским расцветом древнего дерева, два главных корня которого в древней философии Китая и учении Будды принесли из Индии в Китай. Слово Дзен и связанное с ним содержание первоначально происходят от китайского ch'an, который, в свою очередь, является китайским исполнением санскритского слова dhyâna (приблизительно: медитация). Китайский монах Хуэй-юань (334-416), считающийся основателем так называемых амидских сект Чистой Земли, особым образом объединил буддийские и даосские элементы в своих медитациях. Его современник Сэн-чао (384-414), чьи труды высоко ценились более поздними мастерами дзэн, также сочетал мудрость даосских философов с учением Будды.
Любой, кто занимается дзэн или практикует дзэн, рано или поздно соприкоснется с философским даосизмом и его содержанием.
В то время как интерес к дзэн на Западе относительно недавний, труды даосской традиции, особенно Лао-Цзы (Laudse) и Tschuang Tse (Dschuang Dsi), давно известны на Западе. Дао-Дэ-Кинг (Даудедшинг), автором которого, как говорят, был Лао-Цзы и который иногда называют «Библией даосизма», вероятно, является одной из наиболее широко распространенных и переведенных книг после Библии и Коммунистического манифеста. Тем не менее, следует отметить, что даосизм не получил того внимания, которое уделялось на Западе учению Конфуция. Возможно, было две причины, которые интересно совпадают с оговорками о даосизме в самом Китае. Там, как и позже на Западе, даосизм рассматривался как философия жизни более или менее очаровательных аутсайдеров, даже социальных отсева. С другой стороны, неблагоприятный образ так называемого фолькстаоизма в первую очередь принес даосизму дурную славу. Этот популярный даосизм, который все еще можно встретить сегодня в древних китайских обществах за пределами Китайской Народной Республики, представляет собой странную смесь остатков древней азиатской шаманской религии с более поздними магическими ингредиентами, гаданием и тропическим небом богов. С другой стороны, строго рациональное конфуцианство, направленное на эту сторону, должно было казаться более известным западным иностранцам, приехавшим в Китай, а также казаться гораздо более понятным. В связи с этим или рядом с ним можно упомянуть и другие причины «предпочтения» Запада конфуцианству, причины, которые часто были связаны с политическими расчетами. Ведь КонфуЦианизм тесно связан с политическими силами традиционного Китая, за исключением нескольких исключений при императорах.
Кстати, нельзя упускать из виду, что китайские коммунисты, которые сегодня переформулируют свою критику религии, также испытывают большие трудности с (пере)признанием даосизма. Когда они различают «религию» и «феодальное суеверие», под последним они подразумевают старый народный даосизм (святыни Конфуция, с другой стороны, восстанавливаются и вновь открываются, хотя и нерешительно).
Долгая история приема
В западных странах интерес к философскому даосизму за последние два десятилетия значительно возрос. Издания и переводы даосской классики вряд ли можно не заметить в англо-американской области; Также во Франции и немецкоязычных странах наиболее важные сочинения могут быть достигнуты сегодня в хороших переводах, включая почти двадцать изданий Дао Дэ Кинга, но очень разного качества. Известные современные поэты и писатели признаются, что не только имеют дело с даосами, но и получают предложения и ответы на их вопросы из своих сочинений. Представителями многих других являются Элиас Канетти, Петер Хандке и Луиза Ринсер из франкоязычного мира Рене Этьембль и Маргарита Юрсенар. Учитель философии Альбера Камю Жан Гренье опубликовал книгу о доктрине Дао (L'esprit du Tao). Канетти пишет в «Провинции человека», что даосизм является религией поэтов («даже если они не знают»). А Луиза Ринсер как-то сказала в интервью, что ни христианство, ни буддизм не помогают ей в темные времена, а «только древняя китайская философия: даосизм... «.
Теперь, перед лицом таких свидетельств, можно, действительно, задаться вопросом, не возникает ли здесь новая тенденция среди чувствительных умов, после того, как интерес западных интеллектуалов в течение многих лет был к индуизму и буддизму в частности. Такой скептицизм был бы понятен. Однако внимательное изучение фонов и течений выявляет иную картину.
Предугадывать результат: это не модный тренд. Скорее, труды даосских философов уже давно получили то внимание, которого они заслуживают, и, как и в наши дни, известные западные философы и христианские теологи, как известно, высоко ценят их. Готфрид Вильгельм фон Лейбниц (1646-1716), например, предложил, «чтобы к нам были посланы китайские миссионеры, которые могли бы научить нас применению и практике естественного богословия». Конечно, литературное распространение и противостояние с даосскими философами началось только в первой половине 19 века во Франции, за исключением «Колеса судьбы или истории Тоангеси» Зекендорфа, появившегося в Дессау в 1783 году. Французские ученые, в частности, проделали новаторскую работу; в первую очередь это Абель Ремюза, Станислас Жюльен и Жан-Пьер Гийом Потье, которые заложили основы распространения учения Лао-Цзы в Европе. Первый полный перевод Дао-Дэ-Кинга на западный язык появился в Париже в 1842 (С. Жюльен), первые два немецких перевода были опубликованы в 1870 в. В. Пленекнером и в. Штраусом.
Некоторые европейские богословы конца 19-го века, как протестанты, так и католики, с интересом изучали тексты, опубликованные в то время, и часто удивлялись параллелям с посланием Иисуса. Например, Юлиус Гриль, профессор Ветхого Завета на факультете протестантской теологии в Тюбингене, указал на около ста параллелей между утверждениями Дао-Дэ-Кинга и Нового Завета. Гриль научился китайский язык для того, чтобы иметь возможность читать тексты в оригинале; К сожалению, лишь немногие «переводчики» Дао-Дэ-Кинга подвергаются этим усилиям. В 1910 году тюбингенский ветхозаветный ученый опубликовал собственный перевод «Короля Дао Дэ» («Книга Лао-цзы о Высшем Существе и Высшем Благе»), который долгое время широко читался в немецкоязычном мире.
Католический систематик Герман Шелл, один из самых важных богословов 19-го века, также был глубоко впечатлен Лао-Цзы: «Среди всех сочинений, в которых религиозное исследование человечества за пределами круга ветхозаветного и новозаветного вдохновения изложило свои с трудом завоеванные результаты и передало их в будущее как наследие, вряд ли найдется что-нибудь, что, вероятно, поставит под сомнение примат буклета Лао Цзы».
С тех пор интерес к Лао-Цзы и другим даосам и их сочинениям (Tschuang Tse, Liä Dsi) не угас на Западе. Мартин Бубер занимался «Учением Дао» (1910) и, как и Томас Мертон, опубликовал сборник притч Цжуан Цзы (1912; Мертон 1965). Дальнейшее серьезное противостояние христианских богословов с даосизмом, возможно, было затруднено тем фактом, что теософия и эзотерические тенденции считали Лао-Цзы и других даосов своими учителями и даже сдавали их в аренду. Этому часто служили своеобразные переводы даосских писаний, особенно Дао-Дэ-Кинга.
Вопрос о переводе даосской литературы играет центральную и достаточно конфликтную роль в истории рецепции философского даосизма на Западе. Те, кто интересовался содержанием, были и обычно не владеют китайским языком, в то время как синологи обычно не интересуются даосизмом. Последнее может быть связано с уже упомянутым презрением к даосизму как в Старом, так и в Новом Китае. Однако были и остаются исключения среди китаологов; для немецкоязычного мира упоминаются только Вильгельм и Форке или Шварц и Уленбрук. Собственный способ общения на китайском языке также дает повод и широкие возможности, а часто даже заставляет его переводить устно в еще большей степени, чем это уже неизбежно в переводах. В результате практически все переводы Дао-Дэ-Кинга отличаются друг от друга, иногда даже значительно.
Трудности перевода начинаются с самого термина Дао. Дао на самом деле непереводимо, и важные переводчики оставляют это слово после того, как они интерпретировали его так, как они его понимают. Многие толкователи сегодня переводят Дао со способом, другие с Верховным Существом, означающим или мировым правом, с логосом, natura, natura naturans или ratio (raison, reason), с причиной première, parole, principe (= принцип единства) или провидением. Китайская идеограмма для Дао состоит из «головы» и «ноги» или «мышления» и «ходьбы». Выдающийся знаток учения Дао Чунъюань Чанг рекомендует «видеть в этом символе лидера и ученика, которые ищут свой путь вместе». Постулат К. Г. Юнга об unus mundus, по-видимому, в значительной степени соответствует Дао, включая логос Гераклита или causa sui Spinozas. Однако Дао не следует приравнивать к изначальному разуму или даже к Богу.Эн!
Актуальность учений дао
С тех пор, как доктрина Дао стала известна на Западе, она обратилась к людям там, и то, что мало известно, также имело политические последствия. Таким образом, во времена нацистского террора немало находили в Дао Дэ Кинг не только утешение, но и инструкции для политических действий. В листовках «Белой розы» Лао-Цзы часто упоминался и цитировался. Тот факт, что учения даосов сегодня по-прежнему религиозно и политически актуальны, должен быть показан несколькими примерами:
прежде всего, заметно, что даосы не являются мастерами великих или многих слов. Их инструкции лаконичны, часто очень живописно конкретны. Особенно поговорки, приписываемые Цжуанг-Цзы, часто имеют характер дзен-коанов. И Лао-Цзы уже говорит в первом предложении Дао-Дэ-Царя, что вечное Дао (доу) не может быть сказано. Скептицизм по отношению к человеческому познанию, к усвоенному знанию, критике и логике вновь и вновь встречается у даосов.
Осторожное нежелание говорить о вечном Дао особенно очевидно в Лао-Цзы. «Я не знаю его имени, я называю его так», — говорит Дау. И в этом контексте он также говорит о том, что Дао можно назвать «матерью десяти тысяч вещей, изначальной матери вселенной» (глава 25). Сегодняшнее богословие и его учение о Боге могут найти удивительные параллели в Лао-Цзы.
Но политическая злободневность даосов также очевидна. Три социальные альтернативы нашего времени (развитие, разоружение и окружающая среда) могли бы получить некоторое вдохновение или подтверждение, особенно в Лао-Цзы. Он почти вестник максимы «маленькое прекрасно» и простой жизни: «Страна должна быть маленькой и малонаселенной. Убедитесь, что, несмотря на то, что у людей достаточно оружия для отряда или батальона, они никогда не используют его» (глава 80).
В то время как Дао-Дэ-Кинг в целом излучает большое спокойствие, формулировки выбраны мудро, Лао-Цзы почти взволнован, когда говорит о злоупотреблении насилием и оружием: «Оружие является орудием зла и ненавидимо всеми существами. Поэтому те, кто следует по пути, не настаивают на их использовании. ... Оружие – это орудия зла, а не орудия благородства. Если кто-то вынужден их использовать, лучше не получать от них удовольствия» (глава 31).
Несмотря на свое настоятельное предупреждение против оружия, Лао-Цзы не является восторженным или нереалистичным пацифистом. Он говорит, что «благородного» нужно только заставлять брать в руки оружие. И если он побеждает, то дворянину не повод радоваться: «Победа не повод для громкой радости; те, кто, тем не менее, радуются победе, также любят убивать людей. Те, кто любит убивать людей, не могут достичь своей цели в мире. «И: «Победу в войне можно сравнить с похоронами» (глава 31).
Все даосские философы уважают природу. Насильственные вмешательства в естественные процессы отвергаются ими. «Не делать много слов – значит быть естественным» (глава 23). И: «Итак, я знаю: непринятие мер против природы способствует процветанию вещей. Но учение без слов, действий, но не против природы - редко встретишь такие вещи в этом мире" (глава 43). Это предостережение повторяется несколько раз в Дао-Дэ-Кинге (главы 63, 64). О «культивировании» природы, ее овеществлении даосы оценивают с большим скептицизмом. Однажды Цжуан Цзы спросили, что делать с «бесполезным» деревом, которое было настолько корявым и заросшим, что его нельзя было распилить в древесину. Ответ Цжуан Цзы: «Это что-то бесполезно: о чем вам нужно беспокоиться! «Сообщается, что в народе это дерево называли «деревом богов».
Нельзя не говорить о недоразумениях, которые доктрина Дао испытывает сегодня и на Западе. Это начинается с того, что в наших книжных магазинах, а также в библиотеках тексты даосских философов не стоят рядом с текстами их западных коллег или в области религиоведения. Как правило, они до сих пор классифицируются в так называемой эзотерической литературе. Объясняется это двумя причинами: с одной стороны, около половины изданий «Дао Дэ Кинг» на рынке в немецкоязычных странах поступают от издателей, специализирующихся на эзотерической литературе или странностях.
Путь к Дао
Другая причина, по которой даосская литература все еще сталкивается со скептицизмом и недоразумениями, связана с связью учений Дао со всевозможными темами. Чтобы прояснить, что имеется в виду, следует упомянуть названия двух книг, которые в настоящее время широко читаются: «Дао физики» Капры и «Учение о дао любви в древнекитайском искусстве любви» Джолан Чанга. Не следует и нельзя отрицать, что в двух упомянутых книгах, как и во многих других, которые выходят на разных языках, ответственно устанавливаются связи между учением Дао и многочисленными темами. Тем не менее, в таких книгах обычно встречаются собственные интерпретации учения Дао соответствующим автором, т.е. Лао-Цзы, Цшуанг-цзы или Ля Дси.
Поэтому путь к Дао следует проходить под наблюдением этих старых мастеров. «Лао Цзы» является почетным званием и означает «Старый мастер». И, как и любая попытка приблизиться к происхождению, путь к Дао и сам путь (= Дао) утомительны и трудны. Лао-Цзы говорит: «Путь, который выходит изо рта, без специй; она не видна, ее нельзя услышать, она черпается из нее, но она остается неисчерпаемой» (глава 35).
Дао и молчание – это одно. В Дао нет ничего поразительного, сенсационного, экзотического: «Я погружаюсь глубоко в тишину» (глава 16). То, что Лаос называет Дао, является «молчаливым и пустым, и оно стоит в одиночестве и не меняется» (глава 25). И далее он говорит: «Тишина и спокойствие возвращают все царство к правильной мере» (глава 45).
Лао-Цзы, как искатель Дао, также, по-видимому, был одиноким глушителем. Бертольт Брехт дает о себе знать в своей пронзительной поэме 1938 года («Легенда о создании книги «Таотекинг на пути Лао-Цзы в эмиграцию»). А вышеупомянутый теолог Гриль говорит, что одиночество Лао-Цзы «оказалось частью его силы». Затем грилл продолжал писать в 1910 году: «Возможно, поскольку он не был полностью понят в свое время, его время только начинается, что он не человек и имя прошлого, а сила настоящего и будущего. Он более современный, чем современные, и более живой, чем многие живые люди».
Кнут Уолф — Википедия